Эта модель имеет логические несоответствия: по ней получается, что всё, что увеличивает смертность, должно увеличивать и благосостояние, тогда как смертность зачастую росла в результате войн, восстаний и болезней. С другой стороны, всё, что смертность уменьшает, должно ухудшать благосостояние, тогда как уменьшение смертности происходит вследствие улучшения качества медицины и канализационной системы. Также модель не учитывает рост ожидаемой продолжительности жизни при рождении при увеличении благосостояния. В период с 1250 по 1800 год мальтузианская модель точно описывала динамику реальной заработной платы в Европе. Угроза попадания в «мальтузианскую ловушку» до сих пор актуальна для многих доиндустриальных стран третьего мира с высокой рождаемостью, в основном в тропической Африке. Современным примером «мальтузианской ловушки» Джаред Даймонд называет геноцид в Руанде 1994 года, перенаселённой аграрной африканской стране.
Соответственно, можно сделать вывод, что данная теория в наше время может быть успешна применена для стран с доиндустриальной экономикой. Но ее постулаты не работают в развитых странах.