Комиссар был убежден, что на войне смелых убивают реже, чем трусов. Его боялись в дивизии. С новыми людьми он предпочитал знакомиться на поле боя.
У комиссара убили двух адъютантов. Одного, когда тот струсил и стал вылезать из окопа. Его срезала пулеметная очередь, и вечером комиссар даже не посмотрел на его тело, когда проходил мимо.
Второго убило во время атаки. Адъютант лежал в отбитом окопе и просил пить. Комиссар в бинокль посмотрел на фляжку, пристегнутую к поясу убитого фашиста, вылез из окопа и пошел за ней. Немцы не стреляли, пока комиссар не отстегнул фляжку и не не повернулся спиной. Они стреляли в спину комиссару, но лишь дважды пробили фляжку. А комиссар принес фляжку, затыкая дырки пальцами, и приказал напоить раненого адъютанта.
Потом он словно забыл про него, отдавшись бою, но минут через пятнадцать потребовал, чтобы раненого унесли в санбат.
И двое солдат понесли раненого адъютанта, пригибаясь под пулями. Но комиссар знал, что они дойдут, ведь они не были трусами.
Вечером комиссар сам пришел в санбат и спросил про адъютанта. Узнав, что тот умер от потери крови, комиссар сильно удивился, и сказал, что врачи плохо работают.
Хирург долго смотрел вслед комиссару, и вдруг ему показалось, что они действительно работают плохо.
На следующее утро комиссару дали третьего адъютанта - совсем молодого тоненького паренька, впервые оказавшегося на фронте. Адъютант шел рядом с комиссаром, а вокруг рвались мины. Но адъютанту казалось, что грузный комиссар неуязвим, и с ним было не страшно.
Комиссар показывал адъютанту воронки от мин и говорил, что если бы они не спешили, то эта мина досталась бы им. Адъютанту казалось, что комиссар шутит, но тот был серьезен.
Прошел месяц. Дивизия вела кровавые оборонительные бои. Командир дивизии был тяжело ранен. Начальник штаба привычно спорил с комиссаром, говоря, что храбрые тоже умирают. Комиссар не возражал, он лишь повторял, что в одной и той же ситуации храбрые умирают реже трусов. И говорил, что если начальник штаба помнит имена умерших, то лишь потому, что это храбрецы. Про смерть труса всегда забывают.
Зашел усталый адъютант. Он доложил обстановку в передовых частях. Комиссар налил ему водки и сказал снова отправляться на передовую. Адъютант должен был быть его глазами и ушами.
Адъютант вышел, а комиссар сказал, что тот хороший человек и с ним ничего не случится.
Утром комиссар отправился на полуостров. Ночью там был немецкий десант, и фашисты перебили всю пятую роту. Комиссар трижды лично водил оставшихся в живых в атаку и немцы были уничтожены.
Комиссар обходил позиции и смотрел на мертвых красноармейцев. Те, кто лежали в окопах, с винтовками в руках, умерли храбро. Но попадались и тела трусов, бежавших в поле. И вот в поле комиссар нашел адъютанта. Тот лежал с наганом с руке.
Комиссар попросил посмотреть, что за рана у адъютанта. Сам он не мог, был ранен в руку и этот факт бесил комиссара больше всего.
Солдат посмотрел рану и сказал, что она штыковая и что адъютант еще дышит.
Комиссар велел скорее отнести адъютанта в санчасть, гадая, отчего тот оказался в поле. Но комиссар знал, что если адъютант струсил, то он умрет, а если был храбр, то выживет.
И через месяц поправившийся адъютант стоял напротив комиссара. Он говорил, что в тот день не дошел до пятой роты, но комиссар прервал его. Он с знал, что адъютант был храбр, раз выжил, и с завистью смотрел на его молодое и здоровое тело. Рука комиссара заживала куда дольше.