Та осень была дождливой, дороги развезло и подвоза продовольствия почти не было. Повар варил суп из сухарных крошек.
Однажды, боец Лукашук нашел мешок овсянки. Он просто прислонился спиной к стене траншеи, она обвалилась, а там лежал вещевой мешок с овсянкой.
Солдаты обрадовались, решили сварить каши. Кто-то побежал за водой, кто-то стал разводить костер.
Но тут в траншею спрыгнул незнакомый рыжий солдат, и потребовал вернуть мешок. Он сказал, что если не клал, то и не бери.
Печально солдаты отдали мешок с овсянкой. Воинский закон был суров, чужое брать нельзя. Бывало прятали солдаты мешки перед атакой, а потом некому было забрать оставленный мешок. Но раз хозяин нашелся, делать нечего.
Только Лукашук сострил, что рыжий такой худой, что овсянка ему нужнее.
Наступили холода, дороги замерзли, подвоз продуктов наладился. О рыжем солдате забыли, солдаты готовились к наступлению. Пошли вперед танки, побежали солдаты.
Фашистская пуля ударила Лукашука в грудь и он упал. В глазах быстро темнело, словно наступала ночь.
Очнулся Лукашук когда его перевязывал санитар, худой и рыжий. Санитар уговаривал бойца держаться, уложил на санки-лодочки. Боец снова потерял сознание.
Пришел в себя солдат возле военного госпиталя. Его перекладывали на носилки. Рыжий боец нес полную каску горячей овсянки трем собакам, которые были запряжены в санки-лодочки.
Лукашук узнал рыжего и сказал, что тот так и не потолстел, хоть целый мешок овсянки съел. Рыжий улыбнулся и сказал, что овсянку съели собаки, что он сразу узнал Лукашука, и чтобы тот не робел, жить будет.