На кладбище стоит простой деревянный крест с фотографией совсем юной девушки. Это Оля Мещерская, бывшая гимназистка.
Оля была обычной ученицей из богатой семьи, веселой, легкомысленной, не слушающий учителей. Когда девочке исполнилось пятнадцать, она стала считаться первой красавицей гимназии, у нее не было отбоя от поклонников, и поговаривали, что девушка ветрена, а некий гимназист покушался на самоубийство из-за несчастной любви.
В свою последнюю зиму девушка совсем разошлась и развеселилась. И вот однажды ее вызвали к начальнице. Та завела разговор о поведении девочки. Начальнице не нравилась прическа Оли, не нравилось что она носит дорогие гребни и туфли.
Неожиданно Оля вежливо прервала начальницу и спокойно сказала, что она уже женщина с прошлого лета, и виноват в этом брат начальницы Алексей Милютин.
И через месяц после этого Олю на вокзале застрелил некий офицер, совершенно не ее круга, некрасивый и плебейского вида. Он сказал, что Оля была его женой, что она была с ним близка, но в тот день, провожая офицера, призналась ему, что никогда его не любила, и дала прочитать дневник, в котором говорилось о Милютине.
В дневнике от 10 июля прошлого года было написано, что в тот день Оля стала женщиной. Она была одна на даче, когда приехал Милютин, еще красивый человек 56 лет. Они гуляли по саду, потом вернулись в комнату и Оля прилегла на тахту. А Милютин стал целовать ей руки, а потом несколько раз в губы через платок. После этого Оля чувствовала отвращение к самой себе.
Каждое воскресенье маленькая женщина в трауре выходит из церкви, идет на кладбище и долго сидит на скамейке у простого дубового креста. Это классная дама Оли Мещерской, немолодая девушка, которая жила выдумками, заменяющими ей реальную жизнь. Сперва такой выдумкой был ее брат, потом такой выдумкой стала Оля Мещерская.
Дама вспоминала, как однажды подслушала разговор Оли с подругой. Оля рассказывала о том, какой должна быть красота женщины. Самое главное главное в ней - легкое дыхание, и Оля показывала подругам, какое у нее легкое дыхание. И теперь это дыхание было рассеянно по миру.