Черты переходности, растерянности перед новой, часто криминально-преступной, стихией жизни, обнаружились в творчестве А Битова, В Богомолова, Г. Головина, С. Каледина и др Проза с реалистической доминантой не просто устояла в 90-е голы перед натиском разрушигельства, высмеивания ее языка, но и продемонстрировала свою способность к развитию, подлинному обновлению
В пример можно привести повесть Владимира Богомолова «В кригере» (1993). Здесь сам язык — герой повествования. «Кригер» — это вагон для перевозки тяжелораненых В нем заседает комиссия, распределяющая молодых фронтовиков на новые места службы. Центральной стала сцена заседания комиссии, распределяющей офицеров, во время которого звучат и уговоры, и угрозы, и советы Перед лицом этой комиссии — а на дворе еще 1946 год! — многие из раненых, недолечившихся героев Богомолова ощущают себя песчинками, их мнут с помощью окриков, грубых словесных конструкций. Без ненормативной лексики этот «кригер» не может обойтись это горькое похмелье войны, наследие штрафбатов, барахолок, лагерей.